Как в 90-х в Беларуси искали партийные деньги

Провал августовского путча 1991 года стал концом КПСС и ее филиалов в союзных республиках и одновременно дал старт национализации партийных активов, поиску спрятанного и легализированного к этому времени «золота партии». А также публичным разоблачениям самых одиозных партийных функционеров­коррупционеров.

Независимая Беларусь, хоть и имела специфику, не стала исключением: о том, сколько на ее территории нашли партийных денег, и о самых громких партийных делах «санаторного» управделами и «водочного» секретаря — в очередном материале спецпроекта «Белорусы и рынок» «На смене эпох».

Партийная перекраска

Нет сомнений в том, что для многих бизнесов, появившихся в начале 90-х, первоначальным капиталом стали средства, выведенные из фондов КПСС. Первые совместные предприятия, первые ассоциации, первые акционерные общества чаще всего создавались с обязательным присутствием в них представителей партийных кланов, их жен и детей. Были даже кооперативы, членами которых являлись только обладатели партийный билетов.

Партия и комсомол не стеснялись заниматься коммерцией и в открытую.

Ленинский комсомол продолжал зарабатывать в Беларуси на монополии на молодежный туризм (бюро молодежного туризма «Спутник») и открыл новые источники доходов в виде центров научно-технического творчества молодежи и сети малых предприятий. В 1990 году под эгидой ЦК ЛКСМБ по всей республике работало 232 субъекта хозяйствования, включая Республиканскую ассоциацию молодежных предприятий и организаций, в отдельные годы менявшую БелАЗы на китайские пуховики, которые носила половина населения республики. Только в Гомеле, когда после провала августовского путча проинвентаризировали собственность белорусских комсомольцев, обнаружилось четырнадцать структур (малые предприятия, концерн, фонд, ассоциация) с их официальными долями. Сколько было сделано неафишированных вложений, одному Богу известно.

Старшие товарищи к объектам инвестиций подходили еще основательнее — партийные деньги вкладывались в уставные фонды первых банков, бирж, инвестиционных компаний, тех же малых предприятий.

При участии Управделами ЦК КПБ в 1990 году появился партийный банк «Сотрудничество». Еще одним акционером в нем стало Издательство ЦК КПБ — прародитель «Советской Белоруссии», «Звязды» и других газет и журналов. Банк обслуживал клиентов в БССР и ряде западных республик Союза, обещая своим вкладчикам «самые выгодные условия вложения средств».

Управделами главного партийного органа республики смотрело далеко на перспективу и стало главным учредителем по сути первого на территории Беларуси разработчика программного обеспечения — малого предприятия «Интеллектуальные компьютерные системы». «Инкос» работал по нескольким программам с югославами, а с западными немцами при поддержке европейских властей начал писать компью­терную систему по учету, профориентации и трудо­устройству безработных для всего Союза.

Управделами Могилевского обкома КПБ стало крупнейшим акционером Могилевской универсальной региональной биржи, а первый секретарь местного обкома Василий Леонов (будущий министр сельского хозяйства и продовольствия) получил должность вице-президента совместной советско-голландской «Восточно-Западной корпорации по развитию Могилевской области». Могилевских партийцев вообще отличала хозяйственная жилка — они успели инвестировать 15 млн рублей в капиталы восьми малых и совместных предприятий, в том числе за пределами области. А гомельский обком, кроме денег в уставный фонд учрежденного им предприятия «Биотех», передал в безвозмездное и бессрочное пользование целую гостиницу «Октябрьскую».

Партийцы заправляли на одной из первых специализированных торговых площадок — Белорусской бирже нефтепродуктов и полимеров, появившейся весной 1991 года в Витебске. Ее основатель и президент Валерий Орлов высоко ценил бизнес-качества партнеров с партбилетами: «У нынешних бизнесменов-партийцев есть много положительных качеств: обязательность, компетентность, требовательность, умение работать с документами, огромная работоспособность и, что особенно ценно, способность выкручиваться из любой ситуации».

«Способность выкручиваться» достигнет заоблачных высот, когда республика окажется в тисках практически тотального товарного дефицита. Тогда же это качество станет причиной серии громких скандалов, главными лицами в которых были действующие или бывшие партийные функционеры и их родственники и друзья.

В 1991 году в «Советской Белоруссии» и «Звязде», которые тогда контролировались партией, появилось даже такого рода заявление президиума ЦК КПБ:

«Управлению делами ЦК КПБ, партийным комитетам следует быть более разборчивыми и принципиальными при выборе партнеров в финансово-хозяйственной деятельности, а также при сдаче в аренду помещений и транспортном обслуживании сторонних организаций, так как любое противоправное действие косвенно бросает тень и на партийные органы и будет, как в данном случае, использовано для их очернительства».

Под «данным случаем» имелось в виду расследование, которое провели независимые журналисты по деятельности Белорусской межотраслевой ассоциации делового сотрудничества «Белэкс». Уличенную в «незаконных валютных операциях» (в непропорциональном обмене дефицитной валюты госпредприятий на видеомагнитофоны и Marlboro) структуру возглавлял Александр Камай — сын тогдашнего второго секретаря ЦК КПБ Алексея Камая.

Сколько денег нашли у КПБ?

Большая часть денег партии была вложена в дело и вывезена за границу до августа 1991-го, и во всех союзных республиках начали изымать партийные кассы в пользу народа. Но и после августа 1991-го для местного подразделения КПСС, пожалуй, были созданы наиболее комфортные условия. Длительное время, несмотря на приостановку деятельности партии после подавления путча, здесь ничего не делалось для национализации ее имущества. Только 10 декабря 1991 года, спустя четыре месяца после краха ГКЧП, депутаты Верховного Совета проголосовали за взятие под охрану имущества ЦК КПСС (КПБ) и аресте партийных активов. Но изъять собственность на благо народа предписывалось после того, как прокуратура установит степень участия партийных структур в госперевороте. Такой временной люфт создал условия не только для мягкого перетекания партийных функционеров в совминовские и советские органы, но и для вывода и перераспределения партийной казны.

Даже те средства, которые были документально подтверждены и полагались к зачислению на спецсчет Нацбанка (было обнаружено 165 млн рублей), поступали очень медленно. На муниципальном уровне на них пробовали наложить руки местные власти, состоявшие в значительной степени из бывших партийных функционеров. Например, Брестский облисполком в открытую отказался это делать. В позу стали многие коммерческие структуры, соучредителями в которых были органы КПБ или ЛКСМБ, и не все из этих ресурсов удалось вернуть. А что удалось все-таки вернуть, было обесценено стремительно начавшим дешеветь рублем.

На берегах Днепра и Свислочи

Массовые злоупотребления идеологической элиты, стремившейся как можно быстрее урвать свой кусок в начавшей разваливаться системе, ускорил маргинализацию коммунистической идеи на территории СССР и укоренению и развитию в постсоветском обществе коррупции.

«Нам долго казалось, что мафиозные кланы и коррумпированные группировки существуют где-то там, в Колумбии и на Сицилии, на берегах Флориды и Гудзонова залива, на каких-то экзотических заморских островах и в банановых республиках. Со святой наивностью мы полагали, что это величайшее зло не расползется по Беларуси и не проникнет подобно раковой опухоли во все поры ее политической, экономической и социальной жизни» — так начинался доклад временной комиссии Верховного Совета для изучения деятельности коммерческих структур, действующих при республиканских и местных органах власти и управления, возглавляемой нардепом Александром Лукашенко. Доклад был зачитан в декабре 1993 года, и в нем оказалось немало имен бывших партийных деятелей, замешанных в параллельной коммерческой деятельности, в фаворитизме приближенным фирмам, в незаконной приватизации госимущества и раздаче земель и прочих коррупционных прегрешениях, характерных для периода первоначального накопления капитала.

В докладе, в расследованиях СМИ и у следствия имен было действительно немало. Но в реальности обвинения были предъявлены всего нескольким персонам из партийных рядов. Самые резонансные скандалы в Беларуси были связаны с именами управляющего делами Могилевского обкома КПБ Александра Сайкова и первого секретаря Минского горкома партии Марьяна Мисуно.

«Курортное дело»

Александр Сайков, получив в начале 1991 года от центрального аппарата компартии Беларуси 28 млн рублей с четким предписанием потратить их на возведение в Осиповичах санатория для детей-«чернобыльцев», перегнал их на расчетный счет московского комцентра «Эллипс». Эта структура, появившаяся при Советском детском фонде имени В. И. Ленина, пообещала разработать и поставить в область медицинское оборудование. Но вместо этого попользовалась деньгами, вложив их в торговлю спиртным и в ссуды коммерсантам.

Поняв, что прогадал, Сайков попытался заполучить обратно обесценивавшиеся с каждым месяцем миллионы. Но грянул августовский путч, правопреемниками 28 млн рублей стали сначала область, потом городские власти. Несмотря на все попытки, им так и не удалось вернуть на родину большую часть «чернобыльских денег».

А вот бывший управделами занялся бизнесом и даже был избран депутатом облсовета. В 1993 году за эту историю Сайкова лишили депутатской неприкосновенности и возбудили в отношении него уголовное дело, обвинив в «злоупотреблении служебными полномочиями».

«Не знаю, досталось ли что-то Сайкову, но очень похоже, что «заинтересованные стороны» деньги поделили. Было закуплено какое-то совершенно ненужное оборудование — так всегда делают, чтобы «оприходовать» деньги», — писал в своих воспоминаниях Василий Леонов.

«Водочное дело»

В начале 1992 года в некрасивую историю попал уже бывший на то время первый секретарь Минского горкома КПБ Марьян Мисуно.

Он стал одним из соучредителей научно-производственного коммерческого объединения «Зенит». За громким названием скрывалась одна из посреднических фирм. Но в данном случае не одна из многих, а одна из тех нескольких десятков структур, которые по росчерку высокопоставленных чиновников получали лицензии, разрешения и квоты на операции с дефицитами в государственном масштабе.

Так случилось и с «Зенитом», который в середине 1992 года письмом зампреда правительства Николая Костикова был встроен в товарообменную схему «белорусские товары на российскую нефть».

В 1992 году республике катастрофически не хватало внеквотного топлива, и власти сумели договориться о поставках 1,5 млн т нефти тюменским АО «Нефтегаз» в обмен на 29 любых наименований продукции из республиканского Фонда стабилизации. «Зенит», назначенный в сделке одним из посредников, заинтересовался минской водкой. Скоро выяснилось, почему ею. Получив в «Минсккрахмалпроме» миллион бутылок, «Зенит» складировал их в овощехранилище под Минском, а потом, дождавшись повышения госцен на водку, вместо обмена на нефть начал активно толкать продукт в белорусские и российские «комки».

Костиков останется в кресле заместителя председателя правительства до 1994 года. Что касается Мисуно, то в декабре 1993-го впервые в своей истории сессия Мингорсовета лишила его депутатской неприкосновенности. Коллеги высказались за привлечение его к уголовной ответственности, но в аресте было отказано. Этот факт особенно возмутил Александра Лукашенко и временную комиссию, которая включила историю с Мисуно в свой доклад и не один раз упоминала в нем его фамилию.

Суд над бывшим первым секретарем состоялся в 1995 году. Интересно, что ни один из двадцати вызванных свидетелей к началу процесса не явился. Мисуно прошел через судебные слушания, фактически был оправдан и ушел работать в систему образования.

Читайте нас в: