От «Раковского Диснейленда» до «Города XXI века», или Проекты, оставшиеся на бумаге

Глобальные изменения, которые происходили в Беларуси в конце 80­х — начале 90­х, вызволили неиссякаемый поток разнообразных идей.

Некоторые из них были по­настоящему гениальными и опережали время, другие, на сегодняшний взгляд, наивны и более чем авантюрны. Но авторам тех и других казалось, что, реализовав их, они вот­вот смогут переделать окружающий мир, а самим себе обеспечить достойный уровень жизни. О том, какие громкие проекты будоражили умы белорусов в недалеком прошлом, и почему мы так и не увидели их в суровом настоящем, в материале газеты «Белорусы и рынок». 

Магнетизм времени

В 1991 году в штат Дубровенского льнозавода был зачислен экстрасенс Федор Гаврилов. Бывший электрик, получивший корочки «международных курсов экстрасенсов», понадобился руководству, чтобы спасти катящееся к банкротству предприятие. Конечно, дело было не в способностях Гаврилова, но в итоге Дубровенский льнозавод избежал банкротства и сегодня, один из немногих в республиканской льноводческой отрасли, продолжает исправно работать.

А вот глобальные проекты, которые тогда преподносились и обсуждались как события международного и порой даже планетарного масштаба, никак не сохранились в памяти и практически совсем стерлись из нее. В первой части нашего экскурса в прошлое мы расскажем о двух несостоявшихся Disneyland, прообразе Китайско-белорусского индустриального парка, в котором вместо жителей Поднебесной тон задавали немцы и американцы, и огромном «Городе XXI века», который мог появиться у Кургана Славы под Минском.

Назойливый Disneyland

В конце 80-х на советском телевидении начали транслировать знаменитые мультсериалы Уолта Диснея. C тех пор создание на территории рес­публики аналога Disneyland превратилось в настоящую идею фикс.

За тридцать с лишним лет она звучала на самых разных уровнях по меньшей мере раз десять. А пионером стал генеральный директор и конструктор НПО «Центр» с минской улицы Якубовского Валерий Шаплыко. Бывшее оборонное производство пыталось встать на мирные рельсы и наряду с центрифугами для «Беларуськалия» и выделения плазмы из крови освоило выпуск аттракционов. С их высоты в «Центре» увидели возможность организации «Раковского Диснейленда», как его тогда назвали в прессе.

В 1987 году в «Известиях» была опубликована статья под названием «Поле чудес под Минском», которая на весь Союз раскрыла амбициозную идею руководства «Центра» и поддержавшего ее Минкульта БССР.

Согласно идее на 10 тыс. гектаров под Раковом планировалось создать парк аттракционов с виллами для семейного отдыха, соединить его монорельсовой дорогой со столицей и зарабатывать деньги, как это делает по сей день в США и Европе компания Walt Disney. Для претворения в жизнь плана, оцененного в 2,5 млрд на то время достаточно крепких советских рублей и благодаря которому могли бы получить работу 40 тыс. жителей респуб­лики, предлагалось создать акционерное общество. К ини­циаторам присоединились Министерство среднего машиностроения СССР и Мин­облисполком, и в 1988 году они успели даже объявить конкурс на лучший эскиз будущего «Раковского Диснейленда». А потом в русле процветавшей политики гласности организовали общественное обсуждение. Оно и стало гвоздем в гроб этого варианта белорусского Disneyland. Большинство из опрошенных было шокировано суммой предстоящих расходов. Огонька к аутодафе проекта добавили экологи, сославшиеся на возможные проблемы с находящимся рядом с Раковом водозабором. Свой «вклад» в оформление стоп-листа внесли литераторы, защищавшие Налибокскую пущу, но в первую очередь — комфорт в своем тихом Доме творчества на Ислочи. Для осуществления проекта власти предложили «Центру» Парк Челюскинцев, но от такого варианта предприятие отказалось: не тот размах.

Однако идея своего Disneyland оказалась живучей и спустя пять лет была реанимирована. В 1993 году о «небывалой по масштабам Беларуси и стран СНГ миллиардной стройке» заговорило руководство СП «Ратрекс-Белоруссия».

Компания, созданная с участием польского инвестора, больших звезд с коммерческого неба страны не хватала, возила в республику европейскую одежду, обувь и оборудование для выпуска соков, пива и одноразовых шприцев и хотела вдобавок открыть два универмага на минском «Юго-Западе». А потом директор «Ратрекс-Белоруссия» Аркадий Лейбман побывал в Лос-Анджелесе, где «нашел партнеров, готовых выделить средства» на этот проект. В интервью, вышедшем в середине 1993 года под заголовком «Диснейленд под Минском? Почему нет?!», он утверждал даже, что «дело за малым — нужно только согласие городских властей и выделение под строительство участка». Но, как понимаете, того, чего желала в своем рекламном слогане компания («Интересы «Ратрекс» — это интересы Республики Беларусь»), не произошло.

Немецко­-техасский «Техно­-Центр»

С генеральным директором НПО «Центр» Валерием Шап­лыко, который в 1989 году стал лауретатом Госпремии СССР за конверсионные разработки, связана и история первого инфраструктурного проекта на территории Беларуси — этакого прообраза будущего Китайско-белорусского индустриального парка, имевшего рабочие названия «Минский техноцентр» и «Минский технопарк». Вместо китайцев в качестве заинтересованных лиц в проекте фигурировали сначала немецкие инвесторы, а потом их сменили техасские нефтепромышленники.

Когда проект с «Раковским Диснейлендом» окончательно заглох, Шаплыко и его партнеры предложили новый — создание компактной индустриальной зоны в Минске, ядром которой должен был стать, конечно же, НПО «Центр». Для его приватизации и акционирования было приглашено немецкое инвестиционное общество GFI (Gesellschaft für Finanzen und Investitionsplanung). В 1992 году правительство Беларуси выдало ему мандат на соответствующую деятельность.

Немцам было над чем поработать! Первую в истории страны индустриальную зону собирались «втиснуть» в 500 гектаров земли, которые в бессрочное пользование должны были выделить Мингорисполком и Минский райисполком. Чтобы дело с зоной пошло как можно более быстро и гладко, Совмин со своей стороны пообещал невиданные по тем временам льготы: на пять лет освобождение управляющей компании и резидентов от налога на прибыль и половинную ставку после ее получения в течение последующих пяти лет. Был также оговорен бестаможенный ввоз имущества и вывоз продукции. Акционерам технопарка (или техноцентра) разрешили создать собственный банк и открывать расчетные счета в иностранных банках. Привилегией на фоне происходившего тогда на финансовом рынке стало и добро на обмен свободно конвертируемой валюты на белорусские рубли по рыночному курсу и вывод иностранным партнером денег в СКВ из республики.

Фантазии, как использовать огромную территорию и суперльготы, первоначально ограничились строительством пивоварни с применением гэдээровского оборудования и ресторана на тысячу мест, а также открытием казино. В 1993 году, когда появился стратегический инвестор, проект был переориентирован на развитие «наукоемких, высокотехнологичных и экологически чистых производств». На первом этапе предусматривалось, в частности, масштабирование и максимальная монетизация разработок НПО «Центр», а также открытие радиоэлектронных и приборостроительных производств.

Первым и, как оказалось позже, последним стратегическим инвестором в проект стала техасская корпорация Stanford RB International Corp. Ричарда Уайнда — конгломерат, в состав которого входило около тридцати компаний в сфере инвестиций, добычи и переработки нефти, производства нефте- и газодобывающего оборудования, а также продуктов питания и турбизнеса. Корпорация получила в управляющей компании «Стэнфорд Техно-Центр РБ» 51 % доли и назначила председателем правления генерала Уильяма Беккера. От Беларуси владельцами СП стали трудовой коллектив «Центра» (29 %) и Мингорисполком (20 %).

Предполагаемый объем инвестиций в центр оценивался в 1–3 млрд долларов: американцы должны были обеспечить деньги и технологии, белорусы — землю, производственные мощности и рабочую силу. Непосредственно техноцентр мог бы обеспечить работой и заработком 20 тыс. белорусов. Для них планировали создать отдельный микрорайон — с предприятиями, жилыми домами, культурно-бытовой инфраструктурой. При реализации проекта еще около 200 тыс. рабочих мест могло быть создано на предприятиях-подрядчиках на всей территории страны.

Осенью 1993 года руководство «Стэнфорд Техно-Центр РБ» было принято тогдашним премьер-министром Вячеславом Кебичем и пообещало ему привлечь в страну американский бизнес, связанный с нефтью и газом, продажей и переработкой зерна, медикаментами, но, главное, «уже сейчас готовый начать работу в Беларуси».

Начало непосредственных работ по запуску технопарка было отнесено на весну 1994 года. Но летом того же года прошли президентские выборы, и последовавшие после них изменения отвадили американцев от этого и многих других начинавшихся на «смене эпох» проектов в Беларуси. Что касается СП, то в отношении него вскоре была начата процедура банкротства, и в 2002 году его ликвидировали, оставив только воспоминания о грандиозном замысле.

«Город XXI века»

«Город XXI века», проект которого был представлен властям и общественности в 1992 году, — пожалуй, самое яркое проявление уровня тогдашнего полета мыслей экономических романтиков.

Идея создания на территории от Кургана Славы в направлении аэропорта «Минск-2» свободной экономической зоны возникла у депутатов Мингорсовета и нашла поддержку у ряда чиновников городского и областного исполкомов и Союза предпринимателей Беларуси. Руководитель последнего Владимир Карягин стал одним из самых рьяных сторонников «Города XXI века», или, как его еще иногда называли, «Белорусского Манхэттена». Например, он считал нецелесообразным создание продвигавшихся тогда практически одновременно СЭЗ у Бреста и Гродно.

Специализацией «города свободного предпринимательства», под который планировали выделить 700–800 гектаров земли под Минском, должны были стать «свободные банковские операции» «по опыту Бейрута», страховое дело, торговля и сервис, «парки технологического и наукоемкого развития», выставочно-ярмарочный комплекс на 100 тыс. кв. м, а также беспошлинное складирование и перевалка международных грузов. Водой на мельницу лоббистов стало подписание приблизительно в это же время российско-французского межгосударственного соглашения о строительстве высокоскоростной железнодорожной магистрали между Москвой и Парижем. Она, как предполагалось, должна была пройти рядом с Минском, и Беларусь могла стать ее совладельцем. В план «Города XXI века» вписывались 90-этажные жилые дома, посольский городок и 40–50 тыс. новых рабочих мест.

Вложить в проект требовалось от 50 до 100 млрд долларов — в зависимости от его конечной конфигурации. Этот важнейший вопрос авторы предлагали решить через создание международной акционерной компании. На то время, по словам Владимира Карягина, готовность участвовать в нем проявили девятнадцать стран, а также двенадцать международных организаций.

В 1992 году решили провести международный конкурс архитекторов и приступили к поиску средств на него. Но именно архитекторы начали хоронить проект. По их заключениям, оказалось, что привязка «Города» к «Минск-2» затруднительна из-за сложностей со сбросом сточных вод, что площадка у бывшей аТЭЦ под Руденском по архитектурным и инженерным предпосылкам привлекательнее и дешевле, что неизвестно, как поступить с разбросанными на предполагаемой территории СЭЗ коттеджными поселками, и т. д. В итоге эксперты согласились включить предложения по СЭЗ в архитектурную концепцию будущего «Большого Минска», но не более того.

А в 1993-м экономическая ситуация в стране продолжала ухудшаться, и всем стало не до заманчивых, но слишком далеких от суровой реальности предложений. СЭЗ под Минском все-таки была создана — в 1998 году, но она не имеет ничего общего с тем «Городом XXI века», который когда-то рисовало воображение его авторов.

Читайте нас в: